Что лежит в основе каждого пейзажа? Что дает пейзажному фотографу телеобъектив? Почему в фототурах важно выходить из зоны комфорта? Об этом и не только мы побеседовали с Антоном Агарковым — пейзажным фотографом и путешественником.

Антон не просто известный пейзажный фотограф России, а еще интересный рассказчик, фотожурналист, организатор экспедиций по Средней Азии и собственного фестиваля. В рамках интервью Антон поделился множеством захватывающих историй о своих путешествиях и фотографиях.

…В своих турах я всегда даю приключенческую составляющую. Я всегда показываю: «Смотрите, вот у нас рассвет, вот закат», а между ними у нас приключения: мы куда-то едем, куда-то идем по красивому треку, общаемся с местными жителями — это обязательно! Если мы с горцами не посидели, не попили чаю, значит тур прошел зря.
Потому что для меня очень важно, чтобы когда человек пошел со мной в тур, он прочувствовал ту землю, в которую пришел. Чтобы он увидел чабанов, чтобы он с ними пообщался, чтобы он увидел горцев, с ними пообщался, поел осетинских пирогов — это погружение, которое поможет человеку гораздо лучше и эмоциональнее снять пейзаж. Поэтому я свою фототуры называю часто приключениями, когда человек погружается, ныряет в путешествие.Антон Агарков

 

ActiveHike:

— Антон, расскажите немного о себе.

Антон:

— Я — фотограф и путешественник. Больше 13 лет стаж в фотографии. Победитель и призер конкурсов Дикая природа России, Best of Russia, Global Arctic Awards, многочисленных международных конкурсов, ADME Photo Awards, в общем, достаточно много всего.

Также я — амбассадор компании Tamron в России, про-райдер, можно сказать про-фотограф, компании Marmot в России, дружу с компаниями Nikon, Carl Zeiss, Manfrotto, Gitzo, Fudjifilm — в медийной сфере эти компании меня достаточно хорошо знают. Помимо этого я спикер на различных мероприятиях. Я выступал на Фотофоруме, различных фестивалях путешественников, в том числе в Музеоне, Касперский Travel Club, в лекториях Русского Географического общества и в Москве, и в Петербурге.

Кроме того, я провожу свой собственный фестиваль «Особая территория». С 9 по 10 декабря 2017 года фестиваль прошел во второй раз. Я собираю самых интересных спикеров по теме travel и фотография, даю им возможность выступить перед широкой аудиторией и рассказать что-то интересное. В прошлый раз 120 человек было, в этот раз я ожидаю более 150 человек в день. Люди сейчас меня воспринимают не просто как фотографа и путешественника, но и как интересного лектора и организатора мероприятий, туров, а также преподавателя по фотографии.

AH:

— Как произошло Ваше знакомство с фотографией?

А.А.:

— Это долгая история. У меня всегда в семье был Зенит. Когда до этого «Зенита» добрался, он меня не зацепил, не подтолкнул к каким-то фотографическим подвигам. Потом я купил цифромыльницу, и мир фотографии сразу стал для меня гораздо проще, понятнее, доступнее. Я начал снимать и публиковаться на Фотосайте. Сейчас он превратился в очень грустное зрелище, но тогда это была основная фотоплощадка страны.

Я выкладывал свои фотографии, а народу не нравилось. Мне стало очень обидно, почему. Тут два варианта есть. Человек может либо разочароваться, бросить все и пытаться реализовать себя в чем-то другом. Мне же захотелось, чтобы мои фотографии оценили, и я стал расти. Могу сказать, что расту до сих пор: каждый день, каждый месяц. Фотографии, которые я снял даже месяц назад, я могу пересмотреть, потому что появляются какие-то новые точки зрения на фотографию, композицию, обработку.

Потом поменял одну цифромыльницу на другую, затем перешел на зеркалку. Это был Nikon D80 — культовая модель. Мне было важно, чтобы это была не камера начального уровня, а что-то более продвинутое. Nikon тогда предоставлял такую возможность. Стал постепенно с Nikon D80 расти, начал ездить.

Карелия; фото Антона Агаркова

Так вышло, что 30 апреля 2009 года я пошел в первый в жизни водный подход. Это был сразу же фотопоход. Сейчас я возвращаюсь к этим фотографиям и думаю: «Какой ужас!». Но в этот момент мне «сорвало башню» и захотелось ездить, путешествовать. Я практически перестал ночевать дома, в выходные однозначно. Завел блог в Живом Журнале.

В тот момент я еще ходил на работу, никак не связанную с фотографией. У меня два образования: инженер-технолог авиационных двигателей и переводчик-синхронист в сфере информационных технологий и телекоммуникаций. Оба образования я закончил с красным дипломом. Работал по специальности: переводчиком и одновременно инженером по испытанию авиационных двигателей.

Внезапно в 2011 году мне приходит письмо: «Здравствуйте, Антон. У Вас очень интересный репортаж, хотели бы Вы, чтобы мы его разместили в разделе «Блоги» на портале Strana.ru?» Мне стало интересно, что это за портал. Оказывается, это путеводитель по России, который делала ВГТРК. Думаю: «Ничего себе, меня, маленького блогера, пригласила огромная ВГТРК!» Отвечаю: «Да, конечно, с удовольствием, пожалуйста, берите. У меня еще есть».

Прошло еще какое-то время, они мне предложили еще один репортаж опубликовать. Когда написали в третий раз, я им ответил: «Да, конечно же, почему бы и нет. Но может я к Вам на работу пойду?» Через час мне перезвонил главный редактор и через полчаса разговора у меня было предложение о переходе в профессиональную журналистику.

С 2011 по 2013 год я проработал там. Это было время активного роста, я поменял полностью подход к тому, как надо писать, снимать, начал мыслить историями. У меня был потрясающий главный редактор. Большинство главных редакторов с не очень профессиональными журналистами обычно очень быстро прощаются. Но Маша Хачатрян мне сказала: «Я тебя брала не для того, чтобы ты был фотографом. Ты должен быть «one man army», чтобы ты мог и писать, и фотографировать. Поэтому хватит ныть, ломай уже свой блогерский стиль «что вижу, о том пою». Это все не про профессиональную журналистику. И давай уже, меняй подход к фотографии».

И сразу после большого творческого кризиса я начал резко лучше фотографировать, лучше писать. Естественно, эта ломка не далась легко. Это были конфликты, в первую очередь, у меня с самим собой, бессонные ночи и очень тяжелая работа. Но я могу сказать, что стал гораздо лучше. В 2013 году во время поездки в Бурятию я получаю письмо от Маши Хачатрян о том, что ее увольняют. Я понял, что в проекте мне больше делать нечего. Какое-то время я немного поработал на Вести.ру, но это совсем не та работа, которая мне была нужна и интересна. И я ушел в вольное плавание.

Соловки; фото Антона Агаркова

И мы с моей тогда еще невестой Вероникой сделали большой проект — экспедицию по Средней Азии “Наследники степи”. Планировали, что мы будем шесть месяцев в пути, но потом возникли кое-какие сложности. Пришлось закрыть экспедицию на половине. Но даже так у нас очень круто получилось отработать в Узбекистане, Астраханских песках с местными чабанами, Калмыкия просто замечательно вышла, а Киргизия была жемчужиной во всем этом путешествии — мы там 36 дней снимали. Я теперь в этой стране знаю такие места, которые сами киргизы не знают. Они даже надо мной шутят: «Сейчас приедет Антон и покажет нам нашу страну».

В следующем 2015 году мы продолжили этот проект. Мы вернулись в Киргизию, снимали в Казахстане, Алтайском крае и Бурятии. И в конце этого же, 2015 года, мы попали в зимнюю Монголию. Так что я могу сказать, что проект мы реализовали. И за все это время я со своим журналистским опытом писал не просто какие-то travel-тексты, как это сейчас популярно у блогеров. Я искал людей, героев и писал их истории, создавал полноценные материалы. Это была работа, и это было здорово.

Мы снимали галерейного уровня пейзажи, писали очень драматичные истории, которые люди читали. Самый попсовый текст из этого путешествия «5 причин приехать в Киргизию» был опубликован на Вестях. Не представляю, сколько там было просмотров, но по количеству лайков и репостов можно было представить, что эту статью вся Киргизия читала и лайкала. После этого в России очень многие заинтересовались темой Средней Азии. Так что я считаю, что своим путешествием сделал нечто очень социально важное, привел деньги и туристов в Среднюю Азию. Для меня важно не только заработать самому, но еще и обогатить ту территорию, на которой я работаю.

В 2015 году мы с Вероникой поняли, что нам становится тесно в рамках проекта «Наследники степи», потому что мы начали рассказывать не только про степи, но и про горы, города и многое другое. Назрел ребрендинг. Мы стали думать, как называться дальше, и поняли, что во всех тех регионах, в которые мы приезжаем, нам всегда желают одного и того же: «Белой дороги». В Калмыкии это «Цаган халх», в Киргизии — «Ак жол» и все это означает «Белого пути». Так у проекта появилось новое название — «White Road Expeditions». Этим мы хотим сказать, что мы — Ваш проводник по любому пути и постараемся сделать так, чтобы Ваша дорога была светлой, счастливой, удачной, интересной, успешной, где бы она ни проходила.

Киргизия; фото Антона Агаркова

AH:

— Где и как Вы учились фотографии и кто повлиял на Ваше творчество?

А.А.:

— Специально фотографии я не учился. Во времена Фотосайта, когда я только рос, я отбирал фотографии, которые мне нравятся и которые не нравятся. Потому что фотографии, которые мне не нравятся, — это такой маяк, как не надо делать никогда. Недавно я набрел на этот отбор на каком-то старом жестком диске. Посмотрел на папку с фотографиями, которые мне нравятся, и подумал, что вкус к тому моменту у меня пока не сформировался. Но потом посмотрел на папку с фотографиями, которые мне не нравятся, и понял, что нет, все-таки вектор у меня был правильный.

Поэтому я учился на чужом материале, старался понять, как мне интересно снимать. Есть фотографы, которые на меня очень сильно повлияли. Один из них — Майкл Кенна. Он работает в жанре очень тонкого, чуткого минимализма. У него черно-белые фотографии с очень четким и взвешенным ритмом. Когда я только начал снимать минимализм, Кенна был для меня главным ориентиром. Еще Тед Гор — мне очень нравится, как он работает с пейзажем, как чувствует природу. А еще он очень крут по обработке, у него есть несколько очень интересных уроков.

Из наших — Даниил Коржонов. Я его знаю лично, это очень приятный человек. Всем, кто меня спрашивает, что я о нем думаю, я говорю, что он «Солнце отечественной пейзажной фотографии». Добрый и открытый человек. И для меня он также пример того, что на пейзаже можно зарабатывать.

Есть еще один человек, которым я увлекался на ранних этапах, — это Марк Адамус. У него очень насыщенные, ванильные пейзажи, яркие, часто со вставленным небом или смонтированной водой. Человек построил свой бизнес таким образом, что он может путешествовать месяцами, привозить из своих поездок немного работ и при этом не просто существовать, а жить достаточно хорошо.

Kussharo Lake Tree, Japan, Michael Kenna (слева); Torre Del Paine National Park, Argentina, Ted Gore (справа)

Фотограф, который ищет свой стиль, всегда проходит похожие этапы. Расскажу одну историю. Я как-то подружился с компанией Tamron. Возвращался из поездки, у меня сломался телеобъектив, я решил обратиться в компанию Tamron и попросил дать какой-нибудь объектив на тест. Они говорят: «У нас на мероприятия все объективы уехали, вот остался только Tamron 200-500/5.0-6.3. У меня в голове мысль, зачем он мне, я ведь животных не снимаю. Они говорят: «Все равно бери!».

Я взял эту 2-х килограммовую бандуру, положил в рюкзак, с ним проходил весь маршрут. Но когда я посмотрел на мир через телевик, то понял, что это новый шаг к творческому преображению. Я снял тогда этот кадр и принес его Tamron. Они сказали: «Антон, мы хотим с тобой работать». И спустя чуть меньше года я стал официальным амбассадором Tamron в России. В мае 2016 года я прочитал первую лекцию в Петербурге уже в статусе официального амбассадора Tamron. И очень много я рассказываю о пейзажах именно на телеобъектив.

Например, вот такой пейзаж, который есть в паре личных коллекций, тоже снят на телевик, — это пейзаж с напряжением, с конфликтом. Такое противостояние маленького и большого, холодного и теплого. Для меня это невероятно важная тема в пейзаже, и я стараюсь это людям давать. Не каждый пейзаж станет пейзажем с конфликтом, не каждый пейзаж будет давать этот сюжет. Но когда они найдут такую тему и смогут ее раскрыть, они выйдут на новый уровень, поймут что-то о себе и о том, что будут искать в фотографии в будущем. Иногда бывает такое, что ты не знаешь, что снимать. Самое страшное для творческого человека — самому себе сказать: «Я не вижу сюжет».

И тогда важно вытащить себя за рамки зоны комфорта, потому что там, внутри нее, уже все ясно. Я стараюсь людей толкать из зоны комфорта. У меня в фототуре человек снимает, например, реку, а я ему говорю: «А давай я тебе фильтр дам серый». Он говорит: «Зачем мне?» Я говорю: «А давай дам, а ты попробуешь. А давай я тебе широкоугольник дам, а попробуй на телевик снять!» Он говорит: «У меня не получается». «А ты попробуй», — говорю я. И они выходят из зоны комфорта, начинают видеть шире.

Национальный парк Алания, Северная Осетия; фото Антона Агаркова

AH:

— Что Вас вдохновляет в фотографии? Что для Вас важнее: процесс съемки или результат?

А.А.:

— Меня вдохновляет стена дома, которая видна из окна. Я живу в подмосковном городе Лыткарино и вижу из окна своего второго этажа только стену противоположного дома. Знаете, как это мотивирует вырываться? И вот вырываешься, видишь горы, деревья заснеженные, песчаные косы, волны Байкала и понимаешь, насколько же круто вырываться из коробочки.

Перед многими людьми стоят такие стены. И не обязательно это материальные стены из кирпича. Это может быть стена «Я не могу», «Я не умею». Мы эти стены строим своими руками. «Что-то мне в офисе комфортнее, я в палатке никогда не спал, значит и не буду никогда. Ой, Кавказ, там страшно, там воруют и убивают», — это тоже стены.

Когда человек за эти стены вырывается, он чувствует, что у него не просто плечи раскрываются, а крылья вырастают. Он становится легче, мудрее, лучше, начинает шире видеть. И когда возвращается домой, он уже не включает телевизор, потому что люди оттуда ему опять будут строить эти стены, рассказывать: «Вот там плохие, а там еще хуже, вот здесь хорошие, но ты туда не ходи, потому что дорога сложная». Я людей из этих стен вырываю.

Когда видишь природу, все ее многообразие, людей, которые живут там, сопротивляются обстоятельствам, понимаешь насколько они сильные и искренние и не завязаны на бесконечном потреблении. Как-то раз я снимал на Байкале, была у меня экспедиция на север озера. Я увидел, как человек выловил семь налимов, хотя ему было нужно только три. Он раздал оставшихся старикам, потому что те сами не могут рыбачить. И этот человек не будет ловить 500 рыб, чтобы продать еще кому-то, потому что ему это не нужно.

Когда ты попадаешь в это общество, то начинаешь сам мыслить по-другому, ты понимаешь, что можно жить гораздо проще. Это не значит, что ты резко перестаешь потреблять, отказываешься от всего мирского и уходишь в монастырь. Жизнь меняется в мелочах. Как будто часы работали, но со скрипом, а ты открыл их, смазал и все закрутилось гораздо лучше.

Я когда людей вожу на Кавказ, они остаются в восторге. Миша Чикмарев, который через Вас пришел, после поездки в Северную Осетию сказал: «Ничего себе, еще хочу! Я вообще не думал, что Кавказ может быть таким”. Погода в туре выдалась дождливая, но Миша постоянно широко улыбался. Может быть потому что у него стены рухнули? Люди, которые в твоем туре меняются на глазах, очень сильно вдохновляют.

Это личные перемены, но бывают и профессиональные. Я радуюсь, когда из моих фототуров люди привозят фотографии, которые выигрывают в фотоконкурсах. Например, у меня есть постоянная путешественница Алеся Осадчая. Она хорошо выступает на конкурсах с теми фотографиями, которые я помогал ей сделать. Казалось бы, может появиться ревность: “Это мой тур, почему она выигрывает, а я нет?!” А вот и нет. Мне очень приятно видеть, как она растет и побеждает, меня это мотивирует и дальше делать туры для таких людей.

Что для меня лично важнее в съемке? Все важно: найти интересное место, выждать там классное время, обработать фотографию, чтобы получить законченный результат. Конечно для меня важна итоговая картинка, иначе бы я все это не делал. Но эмоции, которые ты испытываешь в процессе, сложности, которые ты преодолеваешь, ложатся в основу будущей фотографии.

Помню, как попал в очень сильную песчаную бурю к Казахстане. С лица буквально сдирало кожу песком. А я стоял на вершине бархана и ждал, когда же выйдет солнце. Не вышло. В результате получилась очень спокойная, даже меланхоличная фотография, но даже без ярко выраженного света она смотрится интересно.

Казахстан; фото Антона Агаркова

AH:

— Есть ли у Вас любимые места, погода, сюжеты, форматы фотосъемки?

А.А.:

— Формат фототура предполагает поездки по присмотренным местам и многократное возвращение на одно и то же место. Но ты можешь наблюдать, как это место меняется. Например, этой осенью я был в Северной Осетии. Я там бываю два раза в год — в июне на цветении альпийских лугов и во время золотой осени.

И вот приезжаю я в октябре, веду группу по ущелью реки Караугомдон и вдруг теряю тропу. Вроде бы шел куда надо, и лес по сторонам знакомый, но вместо тропы огромная промоина в полтора человеческих роста. Оказывается, в июле здесь были сильные дожди, и вода промыла такой каньон и снесла мост. Очень интересно смотреть, как на твоих глазах меняется рельеф.

Я стараюсь свои фототуры строить по нарастанию силы впечатлений. И лучше всего это видно по туру в Северной Осетии. Есть там на территории нацпарка “Алания” уникальное место — реликтовое болото Чифандзар на высоте больше 2000 метров наду уровнем моря. Это у нас катарсис тура и одновременно эмоциональная разрядка. На Чифандзаре всегда происходит что-то впечатляющее, и, вместе с тем, именно здесь группа отдыхает — никуда не надо идти, торопиться.

На Чифндзаре постоянно крутятся облака, и ты смотришь, как на тебя наступает облачный фронт. Непроглядный туман может стоять где-то далеко, в самом начале ущелья, и вдруг он уже здесь, вокруг тебя, встал непроглядной пеленой. Первый раз, я попал на Чифандзар в 2015 году, заночевал там и снимал рассвет. Это была еще разведка под будущий фототур. На рассвете облака пришли и остановились у меня под ногами. Сильное впечатление — стоять на берегу облачного океана!

Северная Осетия; фото Антона Агаркова

AH:

— Расскажите историю одной из своих самых любимых фотографий, о которой приятно вспомнить.

А.А.:

— Первое, что приходит на ум, — это фотография с рододендронами, сделанная в 2015 году в национальном парке Алания в Северной Осетии. Как раз после Чифандзара мы с Вероникой пошли на перевал Геби. Нам сказали: «Да что там, 6 км туда и 6 км обратно, всего-то 1,5 часа в одну сторону». В итоге это было 12 км в одну сторону по горам, и конечно же не 1,5 часа. Вначале все было нормально. Не без приколов, но нормально.

У нас было три человека и два коня. Гид пошел на коне, Вероника — на коне, а я пешком. Пока кони шли по ровному, я еще как-то умудрялся не отставать, а потом тропа пошла в гору. И я понял, что здесь за конями я уже не успеваю. Гид говорит: «Да что там, бери коня за хвост, и он тебя за собой потащит». Я слегка заволновался, потому что первое, что тебе говорят, когда ты начинаешь заниматься конным туризмом: «Не подходи к коню сзади». А тут мне не просто предлагают подойти сзади, но еще и за хвост потянуть.

Думаю, ладно, я рискну, и взял коня за хвост. Гид говорит: «Не ударит, все нормально будет». Конечно я заволновался, потому что огромный конь с копытами, которые месят грязь, оказывается прямо перед тобой. Коню тоже не нравилось, что его кто-то за хвост держит. И расстояние для удара идеальное. Через километр я решил, что моя жизнь мне дороже, и хвост отпустил.

Поднимаемся дальше и выходим на такое место, где тропа идет серпантином по обрыву, где-то метров 5-6. Мы прошли нормально, а конь решил идти своей дорогой. Наш гид Арсен пытается его вывести в нужную сторону, и конь уже почти дошел, как вдруг он срывается и летит с этого обрыва вниз. И вот мы видим, как он падает, переворачивается, ударяется о землю, разбрасывает рюкзаки, на него навьюченные. И мы думаем: «Все, конец коню». Страх за коня, за поход, что все пропало… Но, через мгновение конь встал, отряхнулся, пошевелил ушами и пошел дальше.

Мы дошли до плато под перевалом Геби. И ровно, когда мы туда пришли, туда пришел туман. Я вижу реку, огромные поля рододендронов — настолько больших полей рододендронов я в жизни никогда не видел, все плато белое от цветов — и я понимаю, что было бы очень круто, если бы помимо рододендронов был еще какой-то пейзаж. В результате за остаток дня мы сняли там фотографию про лошадку и туман. Люди, когда ее видят, сразу вспоминают мультик «Ежик в тумане»: «Лошадка!.. Медвежонок!..»

Северная Осетия; фото Антона Агаркова

На следующее утро туман разошелся, облака начали подниматься, и я ждал, когда же на заднем плане откроются красивые заснеженные горы. Но они так и не поднялись, горы остались закрыты, и я настолько сильно расстроился, что решил, что эта фотография плохая, и чуть ее не удалил. Через какое-то время я пересматривал архив по Северной Осетии и подумал, что фотография-то нормальная. Обработал ее и вышел с ней в финал конкурса «Дикая природа России».

После этого я зарекся ходить на Геби. Но потом один мой друг, МЧСовец говорит: «У меня день рождения будет скоро, я своих друзей, таких же МЧСовцев хочу вывести в интересное место, чтобы там не было цивилизации. Им сначала должно быть очень тяжело, а потом очень красиво». Язык сработал раньше мозга, и я сказал: «Геби!» Он говорит: «А фотки можно посмотреть?» Обратной дороги уже нет, и я показываю фотографии. Он говорит: «Да, то, что надо, давай».

Я снова веду группу на Геби. И в один момент кто-то из ребят не может справиться с конем, дергает его за повод, а конь не хочет идти по курумнику. Я иду помочь. И вдруг конь оступается, падает на меня, мы вместе падаем на другого коня. И я, зажатый между двумя конями, начинаю ползти в пропасть. Не понимаю, что происходит и пытаюсь как-то растолкать это все, но 250 кило каждый конь… Оборачиваюсь и вижу, как Вероника, которая здесь же со мной была и помогала в этой группе, стоит с открытым ртом. И я понимаю, что она кричит, но я крика не слышу.

Мир для меня сузился до этих двух потных конских боков, которыми меня зажало. Как я оттуда выбрался, я до сих пор не знаю и не помню, что произошло. Но, поскольку мы сейчас разговариваем, видимо, все обошлось. В какой-то момент кони остановились, как-то задержались на склоне метров 70 высоты. Сейчас я не вожу туристические группы на Геби: тяжело, опасно, неоднозначно и если на цветение не попадешь, особенно обидно будет.

Это та история, которая первой вспоминается. Но если я начну все их сейчас рассказывать, можно книгу писать. Скорее всего, это когда-нибудь произойдет. Все эти истории у меня свежие до сих пор. У меня есть лекция «История за кадром», в конце которой люди просто рыдают, потому что там очень сложная драматическая история. Я не буду ее сейчас рассказывать. Может быть, когда-нибудь придете на мою лекцию и послушаете.

Северная Осетия; фото Антона Агаркова

AH:

— На многих Ваших фотографиях возникает ощущение присутствия. Как Вам удается его достичь?

А.А.:

— Как-то так получается, я не знаю. Я всегда говорю своим студентам по фотографии, что в основе каждого пейзажа должен быть не свет, не объективы, не диафрагмы с выдержками, а Ваш собственный вздох восторга, который возникает, когда вы только пришли на место. Может быть, я то же самое делаю. Я ставлю в основу своего пейзажа эмоцию, но делаю это незаметно для себя, без раздумий.

AH:

— Что Вас привлекает в фототурах? Давно ли занимаетесь их организацией?

А.А.:

— Вожу фототуры с 2015 года. Говоря по-честному, у пейзажного фотографа в России не так много вариантов монетизации. И фототуры — это один из них. Да, безусловно, одна из задач фототура — это заработать деньги. Есть и другие позитивные эффекты — люди в фототурах тебе встречаются самые разные. Есть такие, которых ты можешь чему-то научить, и параллельно они могут чему-то научить тебя. Как правило, в моих группах собираются люди, близкие тебе эмоционально и ментально. Они тоже путешественники, также тонко чувствующие природу, с ними всегда есть о чем поговорить.

У туров есть свое притяжение, они захватывают в свою орбиту интересных людей. Они смотрят на тебя, видят твои фотографии, им кажется, что как человек ты был бы им также интересен. Потому что человек делает фотографии через свои эмоции. Например, ко мне пришел в тур Саша Кукринов, я ему дал что-то по обработке, но и он со мной поделился чем-то по обработке. У нас был симбиоз, и это здорово.

Бывает, что люди приходят ко мне в фототур как клиенты, а потом я приглашаю их к себе домой как своих друзей. И мы с ними общаемся, пьем чай и делимся историями. И они ко мне еще раз придут в фототур, потому что им со мной комфортно, мне с ними комфортно. В результате вокруг тебя собирается определенный круг людей, близких тебе по взглядам.

Камчатка; фото Антона Агаркова

AH:

— Чем фототур отличается от обычного тура и кому может подойти?

А.А.:

— Однозначно, фототур — это не классический тур. Туристу, который хочет пройти максимальное расстояние за минимальное количество дней, фототур не подойдет. Он считает, что фотограф просто тратит время. А фотографу нужно дать возможность оказаться в очень фотогеничной точке в нужное время.

Как правило, большинство фототуров — это пейзажные туры, значит они заточены под съемки рассветов и закатов. Либо нужно показать какую-то очень крутую этнографию, село, интересных людей, событие. Для большинства не фотографов останавливаться в такой точке или ехать в 4 часа на рассвет — это пустая трата времени, сил и вообще не понятно, зачем все это делать. Для фотографа это основная задача, он встанет в 4 часа утра, поедет и будет счастлив.

Важно дать фотографу отдохнуть, поспать после этого. Классический тур: сегодня мы встали в 8, завтрак, идем до заката, падаем, ставим лагерь. Завтра то же самое. А фотографу после рассвета нужно дать время, чтобы он отдохнул, пришел в себя, чтобы на закат у него были силы идти и снимать.

Первая, главнейшая задача любого фототура, — обеспечить людям комфортные условия для фотосъемки на интересной локации в нужное время. Это значит, что ты должен продумать всю логистику, питание, размещение, подстроить их под съемки.

Важно определить, где лучше поставить палатку, а где не стоит. Важна хорошая логистика. Если ты утомил человека сложным километровым переходом по горам, то утром, когда он придет на точку, даже если будет рассвет или закат, у него сил не будет снимать. Ему уже ничего не хочется. Организовать питание, ведь если человек будет хорошо накормлен, значит он хорошо сфотографирует и будет доволен. В конечном итоге задача, чтобы человек был доволен.

Вторая задача — это обучение. И к этой задаче многие фотографы подходят по-разному. Некоторые предоставляют индивидуальное обучение всем, это очень сложный формат. Некоторые предоставляют 2-4 урока по обработке по маршруту, несколько уроков по композиции и дальше следят за тем, чтобы все работало как часы и периодически направляют участников.

Я смотрю по ситуации — какая группа у меня собралась. Если я вижу, что людям нужна помощь индивидуальная, я стараюсь им эту помощь оказать. Но я не могу оказывать индивидуальную помощь людям нон-стоп, потому что тогда я буду забрасывать других участников, а это не правильно.

Южный Урал; фото Антона Агаркова

AH:

— В чем ключевые особенности Ваших фототуров?

А.А.:

— Я много рассказываю про обработку не только на уроках, но и в фототурах. Это, кстати, довольно интересно, потому что я вижу у фототурщиков разный уровень вовлеченности в обучение. Кто-то фокусируется на обучении всех людей практически с нуля. Кто-то дает продвинутые техники тем, кто готов их принять.

Я даю людям продвинутые техники, в том числе стараюсь во время съемки посвящать людям больше времени, нежели своей фотографии. И выходит так, что я одновременно умудряюсь и сам снимать, чтобы им потом показать мастер-классы по обработке, еще и рассказать, как строить композицию, как лучше снять.

Во время фототура я действительно разрываюсь, у меня достаточно напряженная, тяжелая работа, которая мне, тем не менее, нравится. Для меня важно не просто снять самому, но и дать возможность людям снять круто, оригинально. У меня разнообразные фотографии: я не снимаю только пейзажи на широкоугольник или только на телевик, я снимаю travel — это разнообразие в пейзажах, темах, этнографии. В своих турах я всегда даю приключенческую составляющую.

Я всегда показываю: «Смотрите, вот у нас рассвет, вот закат», а между ними у нас приключения: мы куда-то едем, куда-то идем по красивому треку, общаемся с местными жителями — это обязательно! Если мы с горцами не посидели, не попили чаю, значит тур прошел зря. Потому что для меня очень важно, чтобы когда человек пошел со мной в тур, он прочувствовал ту землю, в которую пришел. Чтобы он увидел чабанов, чтобы он с ними пообщался, чтобы он увидел горцев, с ними пообщался, поел осетинских пирогов — это погружение, которое поможет человеку гораздо лучше и эмоциональнее снять пейзаж. Поэтому я свою фототуры называю часто приключениями, когда человек погружается, ныряет в путешествие.

Я горю этим, считаю что то, как это делаю я, делают немногие. Потому что гораздо проще человека на рассвет вывезти из гостиницы, потом довезти обратно, накормить, отвезти на закат, то есть держать его в тепличных условиях. Получается, что человек за рамки своей зоны комфорта в фототуре не выходит. Он снимет круто — это здорово, но он не расширит свое сознание. Он не станет более открытым, он не узнает больше о мире, он не пообщается с людьми.

фото Антона Агаркова

 

Например, с Кириллом Уютновым у нас постоянно такое столкновение точек зрения на фотографию. Он говорит: «Зачем ты везешь людей в Киргизию в конце июня, в июле, там же люди?» Я говорю: «Конечно». Он отвечает: «А я везу людей в мае, там снег и никого нет». А я считаю, что да, безусловно важно показать эту чистую природу, но в то же время я считаю, что Киргизия — это чабаны, кочевники — люди, которые живут в единении с природой. Это невероятно важно, потому что если показать стык природы и человека — это вырастает за пределы пейзажа и превращается в какую-то историю, и я даю возможность человеку в этой истории пожить немного.

Они не просто как все приезжают на Байкал. Я привожу людей в Узуры, чтобы они там пожили в деревенском доме, ходили за водой на прорубь, полазили по ледяным гротам. Для меня важно, чтобы они пообщались с Юрием Усовым, метеорологом, чтобы он им рассказал, как вода Байкала отступает. И они тогда поймут: «Ой-ой-ой, что-то не то происходит с Байкалом», что это не только красиво, но и какая-то драматическая история за этим есть.

И тогда туристы гораздо острее начинают понимать пейзаж. Но, естественно, те люди, которые готовы услышать, раскрыть свое сердце и эту информацию впустить, готовы почувствовать, что мир — это не та картинка, которую они увидели в промо тура, а гораздо больше. Картинка их зацепит, приведет в этот фототур, но когда они окажутся внутри него, они получат нечто гораздо большее.

Мои фототуры — это приключения плюс точки, по которым не многие водят. В Осетию, например, не водит практически никто. Также это моя личность, так как во многие фототуры идут на человека. Я рассказываю истории, я делюсь опытом съемок — это мой концентрированный опыт, который люди получают на маршруте. Я считаю, что это, возможно, одна из ключевых особенностей. Есть много фототуров на Байкал, но есть всего один фототур на Байкал с Антоном Агарковым. И люди идут туда, потому что они видят мои фотографии, хотят снимать так, как я, хотят увидеть место моими глазами, получить мой опыт и мои консультации. Я им это все показываю: как я обрабатываю, как подхожу к работе с сюжетом, ищу этот сюжет и его снимаю.

Мы с ребятами в 2017 году придумали сюжет, аналогичный «Исследователю». Фотография этого года получилась технически сложнее, но гораздо проще по сюжету. И мы ее сняли. Если сравнить ее с «Исследователем» 2016 года, то она совсем другая. Первая версия «Исследователя» технически более простая работа, но гораздо более цельная по содержанию. Вторая работа — приоритет техники над содержанием. Очень сложно тиражировать какую-то идею постоянно, раз за разом. Нужно идти к каким-то новым идеям. Это сложно, заставляет думать.

Я обычно стараюсь снимать и открыточный вид, и какой-то особенный, потому что кто знает, может открыточный вид пригодится в будущем. У меня журналы покупают фотографии. Для них я снимаю открыточный вид, а мозг параллельно ищет что-то новое. Задача фотогида, в том числе, сделать так, чтобы у участников фототура мозг тоже работал. Кому надо себя поднять по фотографии, те будут работать и думать. Кому не надо, те просто будут снимать открыточные виды и получать удовольствие. Почему бы и нет, ничего плохого я в этом не вижу.

Байкал; фото Антона Агаркова

AH:

— Как Вы готовитесь к фототурам? За сколько времени начинается подготовка?

А.А.:

— Иногда подготовка начинается за год — полтора. Это называется разведка. Ты идешь по маршруту, ищешь точки, это самое важное для фото-тура. Куда приводить людей, какое время идеальное — рассвет или закат, в какую сторону снимать. Очень часто на этом этапе приходится перебирать тонны пустой породы: ты пришел на точку, много сил потратил, а там неинтересно, некрасиво. И хорошо, что ты разведал это сам, без группы, потому что теперь ты туда людей не поведешь. Как правило, параллельно на месте начинается поиск водителей, объектов размещения, аренды оборудования, думаешь, везти ли его из Москвы или на месте брать, гидов начинаешь искать.

Гиды — это вообще супер сложная штука. Хорошего горного гида найти на Кавказе — это реально сложно. Подвох в том, что часто необязательность встречается. Ты заказал машину, а она не пришла. Почему? Так получилось. Найти красивый, опрятный гостевой дом, умеренный по цене, также непросто. Фототур — он лишь на 20% про фотографию. Остальное — это работа с людьми, а она никогда простой не бывает. Приходится с самыми разными людьми работать.

AH:

— Расскажите о Ваших дальнейших планах по фототурам. Планируете ли увеличить их число, осваивать новые места?

А.А.:

— Основные мои места — это заповедные территории России: Кавказ, Русский Север, Алтай, Камчатка, скоро добавится Дальний Восток: Сахалин, Курилы — сейчас все в проработке, достаточно дорогие истории, тяжело делаются, но я уверен, что будет очень-очень интересно. Также Средняя Азия. Я — автор экспедиции «Наследники степи». Я 3 месяца жил в степи с чабанами, с кочевниками в их поселках и мне приятно, что я сейчас, наверное, один из самых известных фотографов по Средней Азии, в особенности Киргизии.

Почему иностранцы знают только Камчатку и Байкал? Потому такие пейзажи можно увидеть только у нас. Да, есть Гавайи, но там нет таких красивых конусов, чтобы еще одновременно и медведи были. Есть Роки Маунтинс в Канаде, где есть красивые зеркальные озера, но там нет такой огромной площади и торосов, как на Байкале. И вот люди едут к нам.

Но сейчас мы работаем по продвижению фототуров на Кавказе у иностранной аудитории. Я смотрю много фотографий из Альп и понимаю, что Кавказ круче Альп. На Кавказе сохранились одновременно и очень мощная этнография, и невероятное разнообразие ландшафтов. Их нужно просто найти. Но у этого региона есть определенный негативный образ, к тому же недостоверный, и никто из-за этого на Кавказ не едет. К сожалению, нужно людей насильно вести на Кавказ, чтобы они сказали: «Да, действительно, там круто, там никто никого не убивает, никто никого не ест, в рабство не продает». Переломить этот образ — большая и сложная работа, которой я занимаюсь.

Северная Осетия; фото Антона Агаркова

AH:

— Какую фототехнику Вы используете? Что больше всего Вам подходит?

А.А.:

— Я снимаю на Nikon D810, а самый любимый объектив — это широкоугольник Nikon 14-24/2.8. Я очень люблю фотографии на широкий угол, но в то же время люблю и фотографии на супер телевики. У меня есть Tamron 150-600/5.0-6.3 первой версии. Мне нравится им снимать меланхоличные сюжеты, крупные планы, какие-то сложные фотографии, которые нужно рассматривать.

Они, как правило, много лайков не набирают, потому что лайк — это очень быстрая реакция, определенный «фотографический фаст-фуд». Чтобы получить лайк или комментарий, фотографии с туманами не подходят. Поэтому, когда мне говорят, что если бы тебе можно было только 2 объектива взять, я бы взял именно широкоугольник и супертелевик.

На фототурах меня часто спрашивают: «Антон, а зачем тебе 5 объективов в рюкзаке?». И правда, зачем таскать 15 килограмм техники? Потому что сюжеты есть под любой объектив: телевик, широкоугольник, штатник, а сейчас еще и под квадрокоптер.

Достаточно много пользуюсь серыми фильтрами. У меня есть комплект фильтров Hoya на 1000 единиц, на 64, 32, 8 и 4 для резьбы 77 мм, а также темный фильтр на 1000 единиц с креплением на широкоугольник Nikon 14-24/2.8. Мне нравится размывать воду, облака, людей, которые куда-то ходят, травинки, которые колышутся. Достаточно интересный эффект получается.

Северная Осетия; фото Антона Агаркова

AH:

— Что Вы думаете об обработке фотографий? Как построен этот процесс у Вас?

А.А.:

— Я считаю, что обработка фотографий — это однозначное добро, никакого зла в этом нет. Хотя многие люди стараются сказать, что обрабатывать фотографии — это очень плохо и неправильно. Ничего подобного. Мне нравится привносить в фотографию через обработку свои ощущения от места, эмоции и впечатления, которые у меня были во время съемки. То самое первое «вау» передается не только через выбор ракурса, но и через обработку.

Один и тот же сюжет меняется при поиске ракурса и при обработке. Но обычно, когда я вижу сюжет, я понимаю, как я его буду снимать и обрабатывать. У меня это в голове происходит автоматически — я чувствую свои эмоции и практически сразу понимаю, как мне эти эмоции передать.

Я считаю, что браться за обработку лучше как можно раньше. Иногда я обрабатываю фотографии прямо в день съемки, максимум, через неделю или за пару дней после окончания путешествия. Фотографический мир движется очень быстро: сегодня ты в Азербайджане, завтра ты в Карелии, послезавтра ты уже где-нибудь в Гватемале. Важно успевать разбирать съемки, потом ты можешь просто к ним не вернуться, потому что тебя накроет волной новых съемок.

Бывают ситуации, когда я вижу сюжет и он меня цепляет. И я понимаю, что это какой-то камертон срезонировал. Это место, которое нужно снять красиво, я понимаю, как я его снял, как я его обработаю, и оно в душе крутится и постоянно взывает. Держать в себе это тяжело, ты просто идешь и снимаешь, а потом обрабатываешь.

Алтай; фото Антона Агаркова

AH:

— Чего на сегодняшний день не хватает в российском фототуризме? И каким Вы видите его будущее?

А.А.:

— Хороший вопрос. Единства не хватает в российском фототуризме, потому что все тянут одеяло на себя, все сами за себя и конкуренты друг другу. Я искренне верю, что в объединении и делегировании — сила. Вот найти группу человек, которые бы на Байкал водили, и собирать людей на Байкал для них. Чтобы остальные люди могли более эффективно работать по Средней Азии, Сибири, Дальнему Востоку. Вот этого не хватает.

Еще не хватает каких-то правил игры. Может быть такая ситуация. Ты прописываешь, что у нас в фототуре нет индивидуального обучения. Мы даем мастер-классы, но когда Вы приходите на точку, каждый сам за себя. Все равно находятся люди, которые все это не прочитали и начинают предъявлять претензии: «Почему же фотогид за мной штатив не носит». И они всегда будут, потому что нет определенных правил игры: что человек получает, когда он идет в фототур.

Фотогиды очень крутые есть, которые дают разный материал, разный подход к обработке, разные места. А так хочется единства, чтобы все знали, что Слава Лузанов в Крыму, Антон Агарков в Киргизии, Кирилл Уютнов по Дальнему Востоку.

AH:

— Что Вы можете сказать об актуальности сервиса activehike? Знакомы ли с ним?

А.А.:

— Я думаю, что это хорошо и правильно. Как я уже говорил, в единстве — сила. Сервис дает возможность выбрать тур по направлению или наоборот, познакомиться с гидом и узнать все его маршруты. Все структурировано, есть интересные статьи.

AH:

— Дайте пожалуйста один важный совет нашим читателям.

А.А.:

— Ориентируйтесь и формируйте у себя чувство вкуса, формируйте насмотренность. Смотрите классическую живопись, пейзажи, минимализм, потому что это самое лучшее, что есть в живописи. Смотрите японский минимализм, он формирует творческое восприятие, когда нужно найти главное и отсечь лишнее.

Поймите, для чего Вам нужен тот или иной творческий прием, что он делает. Композиция, выбор цветовой гаммы, кадрирования, обработки — все это должно работать на подкрепление главного сюжета кадра и его восприятие. Обработка, молнии, звезды в кадре — это не самоцель, а художественный прием. Чувствуйте свой пейзаж и то место, в котором Вы снимаете. И усвойте как мантру, что в любой фотографии важно найти главное и отсечь лишнее.

Бурятия; фото Антона Агаркова

AH:

— Спасибо Вам большое за участие! Успехов в творчестве!

© интервью подготовлено командой проекта «Активный путь»

 

Вы можете присоединиться к любому из действующих авторских фототуров Антона Агаркова и отправиться в путешествие в одно из самых красивых мест России.

 

 


Подпишитесь, чтобы быть в курсе событий

и первыми узнать о появлении новых предложений на нашем сайте.
Если у Вас есть мечта о каком-то путешествии, которого нет среди наших фототуров, напишите нам об этом.
Мы с удовольствием организуем его для Вас.